        |
|
|
|
Луна иногда затмевает Солнце Протокол N1 от 16.2.66 г Быков начинает доклад с благодарностей партии, правительству, Александру Васильевичу и Мюллеру, пересказ книжки которого является темой доклада. Поскольку эта часть не может вызвать вопросов у публики, ей уделено целых 15 минут. Так как все геодезисты, не исключая Громова и майора Герасимова, языков не знают, то Алик очень вольно перевел книжку со всеми грамматическими трудностями и математическими выкладками, не превышающими по сложности 6-й класс. Из основной части мы узнаем, что Луна иногда затмевает Солнце. Попутно говорится, с кого списывал свою книжку уважаемый автор, это называется путеводными нитями. Выясняется, что Мюллер – гравиметрист (Громов, брат по профессии, широко улыбается). К сожалению, он, Мюллер, где-то что-то не так вычислил. Употребляется ряд русских поговорок, которые, как писал Пушкин, "бывают удивительно полезны в тех случаях, когда мы от себя мало что можем выдумать себе в оправдание". Особый упор делается на то, что первое впечатление обманчиво. Мюллер хорошо рисует: он может изобразить на плоскости сферу и плоскость Бесселя в придачу. Демонстрировать на доске алгебраические уравнения докладчик отказывается (накануне, на лекции по диамату, он твердо усвоил, что всякое уравнение – абстракция). Брошен камень в секретность наших данных, из-за которой Мюллер на нас не ссылается. Ругает затмения и хвалит покрытия. Четверть книги и доклада занимают геодезические применения ИСЗ, хотя, по словам Быкова, ни он сам, ни Мюллер в этом ничего не поняли. Уверенно говорится о том, что мало перевести книжку, надо ее еще и понять. Вывод докладчика: исследованию движений небесных тел посвящали себя ЛУЧШИЕ УМЫ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.
Семинар Глаши для него всегда праздник! ( протокол читает Л. Ившина) Протокол N2 от 14.4.66 г. Знаменательное событие в истории астрономии, не говоря уж об университетской кафедре ее!! Героини дня – две Елены: Колерова и Прудникова – заканчивают последние приготовления. По факультету плывет ржавый и вонючий дым: наверное, от повышенной температуры докладчиц где-то что-то загорелось. В аудитории обстановка тоже закаляется. Колерова кричит на самых противных своих нотах, восхищаясь акустикой. Перед этим она промчалась босиком по всем столам аудитории N 76 и исчирикала две доски легкомысленными изречениями типа: "ходит птичка весело по тропинке бедствий...", "и побежал я от них, и все огородами, огородами..." В 15-42 явился разодетый Витязев в новом умопомрачительном галстуке – "семинар Глаши для него всегда праздник!" Сама Глаша имеет об этом особое мнение, но, как всегда, молчит до удобного случая. Постепенно сбрелись: Быков, Ключник, Валяев, проклятый астрофизик Шнейвайс, а в 16-10 в аудиторию впорхнул Шеф и после краткого вступления о нерадивости астрометристок предоставил слово Колеровой Елене, отчество которой не называется "ввиду неполной солидности" (Быков: "полной несолидности.") Глаша с козьей рожей выходит к столу и неожиданно для всех начинает говорить очень бодро. При слове "фотометрия" Шеф, громко шурша, достал три таблетки валидола и тут же разжевал их. Публика узнает о методе Пиккеринга, о необходимости иметь секретаря-машинистку, о преимуществах магнитофона перед секретарем и секретаря с магнитофоном перед всем прочим. Оказывается, формулы, написанные на доске, неинтересны, однако Шеф внезапно оживляется, и Глаша объясняет, что значат эти закорючки. Легкое оживление в рядах астрофизиков: Глаша изрекла что-то о корреляции. Наряду со словами "экстинкция" и "аэрозоли" это самое ученое слово в докладе. Упоминаются таблицы, пользоваться которыми можно почему-то только в хорошую погоду, употребляется выражение: "идя обратным ходом", перечисляются авторы множества работ, последние кратко пересказываются, доклад астрометрической дамы с астрофизическим поворотом закончен. Шеф просит присутствующих задавать многочисленные вопросы, адресуя свою просьбу ко всем вообще и к Витязеву в частности. Последний скромно сообщает, что все интересующие его вопросы он уже выяснил, при этом морда у него самая подлая. Серьезный юноша, чей астрофизический доклад потерпел фиаско на прошлом семинаре, задает вопрос столь умный, что и сам его не понимает. Мария Прокофьевна интересуется, кто занимается этим у нас. Ответ: "Фираго в Пулкове, но в этом нет ничего принципиально нового!" Подавленные наглостью этого ответа, присутствующие не задают больше вопросов, и, цветя от удовольствия, Шеф объявляет доклад следующей Елены – Прудниковой. Тема доклада чрезвычайно актуальна: " Обработка пар Талькотта в период с 1935 по 1940 г.г. К сожалению, докладчица совершенно задавила эрудицией аудиторию, в том числе и секретаря Ившину, поэтому отчета о ее докладе не имеется. Упрек в адрес лунного профиля Протокол N3 от 28.4.66 г. Утирая рукавом нос и глазья, к столу подползла разрумянившаяся Людочка Ившина и сообщила, что поведает о покрытии звезд Луной. На семинаре присутствуют: весь сияющий Немиро, Алик, громогласно объявивший, что он сегодня в первой штуке брюк, толстый портфель Валяева, подаренный ему Левошкиной, астрометрические дамы и мятежный дух Шефа – впрочем, "а вот и он пришел!" Быков тут же сообщает, что Шеф болен и сбежал от дюжины врачей прямо из больничной постели, а Прудникова, чихнув в знак солидарности, долго высматривает под пиджаком Шефа больничную пижаму, но он хорошо замаскировался. За этим приятным занятием, а также за разговорами с Быковым о том, какие разные бывают люди (ясно слышна реплика Прудниковой: "Сколь глубокая философия на мелком месте"), проходит четверть доклада. К этому времени собрались дальневосточные дамы, непочтительно именуемые у себя в группе астрометрическими монстрами – никто не знает, за что: они очень милые. Людочка тем временем говорит о геодезии, о личной ошибке, которая застает наблюдателя врасплох, что тут же подтверждает Быков, о катодах и анодах, о том, что фотоэлемент лучше субъективного наблюдателя. Вопрос с места: "А если наблюдатель объективен?" Патетически говорится о свободе выбора (кого, чего?), о том, что при возрасте Луны 7-8 дней что-то бывает хорошо, а что-то плохо. Последний ряд делится впечатлениями о Людочкином докладе. Быков утверждает, что доклад хороший, а Колерова – что Быков – дурак, но не поэтому. Докладчица заканчивает выступление упреком в адрес лунного профиля, который не дает развернуться фотоэлектрическим методам. Начинаются вопросы. Майор Герасимов мертвой хваткой вцепился в связь с геодезией, но Людочка бьет его цитатой из Мюллера, того самого, переведенного Быковым с точностью до грамматических трудностей. Андрей Антонович Немиро изображает двумя руками либрацию Луны и призывает включиться в борьбу за восьмую звездную величину. Слово предоставляется Жене Степановой, которая с присущим ей обаянием изображает, что ее доклад интересен даже ей самой, и утверждает, что все началось с формулы Бесселя. Затем кратко и толково излагается лекция Немиро, прочитанная им на прошлой неделе. Майор Герасимов, оживлявшийся во время предыдущего доклада только при слове "геодезия", теперь спит спокойным солдатским сном, поскольку в докладе Жени этого слова нет. По окончании доклада он просыпается и с неприкрытым изумлением смотрит на две неизвестно когда и как исписанных доски. Немиро поет дифирамбы, при этом упоминается добрым словом многократно выступавший Быков. Реакцию Шефа, который болен, и в болезни которого повинен и Быков, продавшийся ИТА, никто не осмеливается подсматривать. Главная трудность – микрофотометр Протокол N4 от 21.10.66 г У доски Веня Витязев. Он начинает с того, что они, теоретики, предприняли очередной вояж в Крым на прэдмет астрофизической и прочей практики. При этом он расскажет о научной, а Володя Рыльков о ненаучной части. С грустью говорится о тех, кто не имеет понятия о спектроскопии, Соболев при этом страдальчески морщится одной щекой. На спектре нужно было найти 500(!) линий – и это только первая часть работы. Астрометрические дамы при этом вспоминают известный им из одного личного письма факт отождествления разных участков спектра, но громко об этом не говорят, чтобы не компрометировать Лучших Друзей. Прудникова в это время с ужасом обнаруживает, что весь семинар она выписывала из таблиц совсем не те косинусы и привычно ругается: "Проклятые астрофизики". Главная трудность – микрофотометр, ведь всем известно, что теоретики не в ладах с точными приборами. Работали мы не по полной программе (это говорится очень тихо), но тщательно (в голосе три восклицательных знака). В результате было обнаружено, что эквивалентные ширины и турбулентные скорости В.В. и В.Р. не выходят из расчетных. Туманный намек на проведенные в Симеизе две недели, которые не входили в намеченные заранее научные планы. Почему-то уши докладчика при этом пламенеют, а Вовочка нарочито безразлично смотрит в окно. Но вот пришел и его черед. Как и обещано, он рассказывает о том, что не входило в их основную работу. Много раз произносятся термины H? и H?. Внезапно Cоболев переспрашивает, неужели действительно наблюдалась поляризация звезд и, удостоверившись, успокаивается. В конце доклада он говорит несколько сомнительных комплиментов докладчикам, но, как и все, не возражает против самой отличной оценки. К доске вытолкнули синего от бессонных ночей и щетины Сашу Шнейвайса, который, моргая своими великолепными ресницами, с места в карьер принялся изрисовывать доску неберущимися интегралами, желая довести ученую публику до экстаза. Полубесконечная комбинация Протокол N5 от 12.5.67 г Ровно в 13 часов Соболев объявил о грандиозной повестке сегодняшнего семинара. Вместо обычного: "А где аспирант Вэдмич?" звучит: "А где Всеволод Владимирович?" (последний, в просторечии именуемый Севой Ивановым, разыскивает себе где-то стул). С легкой полуулыбкой к доске выпорхнул Юра Коровяковский и моментально испещрил доску дифференциальными уравнениями, поклявшись скороговоркой, что не займет более положенных ему двадцати минут. Задачи, которые до него решал ряд известных авторов, Юра обозвал плоскими, а его трехмерную задачу Виктор Викторович, конечно же, немедленно попросил изобразить на доске. Легкость мысли докладчика необыкновенная. Он запросто оперирует словами "бесконечный или полубесконечный", "вакуум", "цилиндр", а также затесавшимся в научные термином "полубесконечная комбинация". Соболев произвел в уме сложные вычисления и сообщил присутствующим, что недостаток времени Ю.К. компенсирует утроеним количества слов в единицу времени, а руководитель Горбацкий, с трудом вклинившись в полусекундную паузу, попросил своего руководимого говорить хоть чуточку пореже. Вернулся откуда-то Шнейвайс, на лице которого обычный вопрос: "А что это вы все тут делаете"? Юра пытается уложить в три минуты три тысячи слов, для экономии времени сокращая многие из них, в результате дискретная речь превращается в континуум... Доклад окончен. Горбацкий говорит о достоинствах работы (их много), Юра показывает картинки, которые Соболев ругает за то, что они не цветные, а Сева хвалит за то, что они трехмерные. Доклад о дипломной работе прошел вполне благополучно, заседание закрывается. Долготы определены лучше, чем нужно Итоговый протокол N6 от 15.2.68 г Опальный Быков исписал три доски цифрами, буквами и фамилиями трех братьев-геодезистов (Валяева, Ключника и Быкова). Прудникова тихо скулит, что Быков, видимо, не только никогда не кончит, но и никогда не начнет. Пришел Шеф, втиснулся к Ключнику и Валяеву, которые вспомнили, что они теперь взрослые, и заговорили о хоккее. Быков начинает: "Думаю, что не стоит говорить об истории, которая всем известна" (все молча согласились), работа проводилась вопреки инструкциям (в зачитываемой цитате звучит грозное слово "госгеонадзор"), рассказывается о парах Цингера. Ширяев задает вопрос настолько вежливым голосом, что становится страшно за Быкова, но тот храбро говорит об искусстве наблюдателя, четкой работе и личной разности всего 0.012 – атака отбита. В разных комбинациях варьируются имена: Валерий Иванович, Николай Николаевич и пронумерованные столбы. Долготы определены лучше, чем нужно, работа имеет практическое значение. Отвечая на вопрос Немиро, воздвигся Валяев и сказал, что в процессе работы совершенствовался как он сам, так и инструмент. Шеф начал речь с сожалений. Потом был брошен камень в астрофизиков, которые хотели зацепиться за радиотелескоп в Серпухове и пожать чужие плоды. Мария Прокофьевна ядовито потребовала теоретического обоснования сделанной работы. Быков задает себе риторический вопрос: "Какие мы имеем права на теоретическое обоснование?" – и оставляет его без ответа. Немиро предлагает поставить в конце работы точку с запятой, а Шеф заканчивает выступление мощной хвалой трем геодезистам, у каждого из которых в работе был свой кусок пирога. |
